Середину 30-х годов можно считать переломным временем для Югры, потому что началось обобществление оленьих стад аборигенов, приобщение их к цивилизации. Выстроены две культбазы с банями, школами, больницами, действовали красные чумы и культлодки.
Однако коренное население не воспринимало социальных новшеств. Особенно противились шаманы и старики, яростные приверженцы традиций и верований. Они и стали организаторами бунта в Приказымье. Он был жестоко подавлен. Арестованы были десятки повстанцев и сочувствующих им, отобраны не только олени, но даже меховая одежда и обувь. Размешивая весеннюю грязь, до Тобольска потянулись колонны людей в кисах и малицах. В 60-х годах из заключения на родовые земли возвращалось много людей. Но они не хотели вспоминать о своей причастности к восстанию, да и по-русски изъяснялись плохо. Тем не менее о нем изданы документальные и художественные книги, вышел художественный фильм.
Почти восемьдесят лет прошло с того трагического события. Доживает свой век единственный свидетель Николай Яковлевич, проживающий недалеко от озера Пякуто – одного из ямальских прибежищ казымских повстанцев. Недавно умер его брат, наш земляк Афанасий Мултанов, рассказавший «Новостям Югры» один из жутких эпизодов восстания.
Вот коротко его содержание. Когда самолет прилетел на Пякуто, ханты Сенгепов и ненец Енгух Вылла и еще один ненец (фамилию его не назвали) встретили его обстрелом из винтовок. Но самолет все же приземлился. Красноармейцы арестовали стрелков. Почему-то Вэллу повезли в Сургут, но по дороге он смог освободиться, тяжело ранив каюра Александра Покачева, скрылся в лесу. Через три года его выдали свои же таежники за водку.
Несколько другую версию того случая рассказали потомки Покачева, его внуки Владимир Иванович и Лидия Ивановна. Хотелось встретиться с дочерью Покачева Варварой Александровной, которой 93 года, но не получилось. Но все равно вырисовался портрет удивительного человека, с политическими убеждениями в необходимости приобщения аборигенов к цивилизации. Русский командир создал группу (вроде оперативной), в которую вошел неграмотный Александр Покачев. Он вступил в коммунистическую партию, хотя и не был юным романтиком. У него была большая семья, шестеро детей, оленей держал. Оперативники разыскивали повстанцев. Связанного Енгуха поручили везти Покачеву. Когда тот попросил напиться из проруби на озере, каюр его развязал.
Вэлла ударил его топором и скрылся. Подоспевшие товарищи решили не преследовать беглеца, а поскорее доставить раненого в больницу. Они успели довезти его до медиков, но вскоре Александр Ефимович умер.
С позиции современной жизни трудно судить события того времени, но каждая противоборствующая сторона видела правоту своих действий, защищала свои убеждения, не считаясь ни с чем. Повстанцы убили членов бригады, приехавшей к аборигенам для выработки обоюдного замирения. Как мне рассказали в Приказымье, аборигены даже засады устраивали. По слухам, их действиями руководил какой-то белый офицер (после разгрома колчаковцев в Березовском районе некоторые из них уцелели, укрывшись в урманах, так что версия их причастности к Казымскому восстанию имеет место). Не особенно церемонились с мятежниками и красноармейцы. Такой случай рассказали сургутские ханты. В верховьях священной реки Тромагана есть так называемый Еловый остров. Это даже не остров, а возвышенное место посреди болота. Ханты в то время там не охотились, без него было где промышлять зверя и дичь.
Однажды, когда восстание было уже подавлено, охотники проезжали мимо Елового острова и заметили следы нарт. Очень удивились, но решили все же узнать, кто мог туда проехать. Представившаяся картина привела их в ужас. Стояло несколько чумов. Везде лежали занесенные снегом трупы взрослых и даже детей. Охотники, преодолев страх, зашли в чумы, осмотрели одежду убитых. Все мужчины были с косами. Без особого труда тромаганцы восстановили прошедшее. Косы, покрой и орнаменты на малицах и сахах указывали на принадлежность погибших к Приказымью. Значит, они знали об этом потаенном месте и бежали сюда, чтобы скрыться от возможных репрессий. Как могли, ханты похоронили их тут же. Не знаю, известны ли фамилии беглецов, а вот имя того, кто указал их убежище и навел туда отряд красноармейцев-карателей, назвали Алексей Тихонович Сопочин и Анатолий Иванович Покачев.
Это демьянский ханты Качалов. Как он оказался столь далеко от родного края в карательном отряде, кем был – сотрудником органов госбезопасности или обычным проводником, осталось неизвестно.
Стираются в памяти потомков детали Казымской смуты, то что они знают, рассказывать не боятся. О восстании можно прочитать в документальных книгах Ольги Ерныховой, эстонского исследователя Арт Леэте, повестях Еремея Айпина «Матерь Божья в кровавых снегах», «В гнездышке одиноком» Татьяны Молдановой, множестве публикаций. Все повстанцы теперь реабилитированы, кроме сорока девяти самых активных.